дарство находится вне международных обязательств по ДНЯО, так как под завесой багдадских пожаров методично завершило свой выход из договора.

Следующие несколько месяцев будут решающими в вопросе о том, как вести себя международному сообществу в отношении Северной Кореи и ее военной ядерной программы, которая становится все менее имитационной и все более осязаемой. Вопрос об урегулировании в Северной Корее должен оставаться полем деятельности дипломатов, а не военных. Тем не менее, если кризис в Северной Корее не будет в ближайшее время решен дипломатическими методами, это может привести к настоящей катастрофе. Катастрофа - это цепная реакция. Даже само намерение Северной Кореи создать, пусть и примитивные, ядерные взрывные устройства подорвет весь баланс сил в регионе, и, возможно, подтолкнет Японию, а также и некоторые другие страны, к переосмыслению своей политики в ядерной области.

Собственные выводы из иракской войны делает и Иран - теперь взятый в полукольцо американскими войсками: из Турции, Афганистана, Ирака... Иран активно, быстро движется к созданию замкнутого ядерного топливного цикла. Несмотря на серьезную борьбу, внутри руководства этой страны пока превалируют силы, которые стремятся «играть по международным правилам». В то же самое время эти влиятельные силы очень амбициозны. Они хотели бы, чтобы Иран продолжал технологически динамично развиваться, в том числе и в области мирного освоения атомной энергии. Одновременно эти силы рассчитывают и на то, что такое развитие иранской атомной энергетики (как и других высокотехнологичных направлений) будет происходить параллельно с демократизацией иранского общества. Так это или нет - покажет время, однако безусловно, что Иран входит в XXI век с масштабными планами развития атомной энергетики. А внутриполитический баланс в стране настолько хрупок, что в любой момент политическое решение о создании ядерного оружия Ираном может быть принято. Иракский урок, к сожалению, прямо подталкивает Иран к этому.

В такой ситуации программой-минимум должно стать продолжение усилий МАГАТЭ по контролю за развитием атомной программы Ирана. Россия и другие государства должны активно объяснять Ирану важность его скорейшего присоединения к Дополнительному протоколу МАГАТЭ. Также необходимо более активно использовать международные и национальные системы контроля, включая спутниковые, чтобы не быть застигнутыми врасплох.

Среди других острых и нерешенных проблем - провал с достижением универсальности режима ядерного нераспространения, а также регресс в вопросе о «13 шагах» ядерного разоружения, которые были приняты консенсусом на Конференции по рассмотрению ДНЯО 2000 г., а в некоторых случаях и шаги ядерных государств в прямо противоположном направлении; отсутствие действенных ответов на новые вызовы, которые исходят от негосударственных «игроков» (международных террористических организаций и организованных преступных сообществ) - прежде всего в форме ОМУ-терроризма.

В 1995 году, сразу после успешной Конференции по продлению ДНЯО, один из экспертов так обрисовал ситуацию: «Операция прошла успешно, пациент жив, но находится в реанимации».

В 2003 году «пациент» снова находится в «реанимации» (если, конечно, он когда-то ее покидал). Но требуется ли ему «операция»? Вряд ли. Нужно не упрекать СБ ООН в слабости, но вернуть ему роль арбитра. Не действовать дубинкой, когда существуют международные договоры и другие механизмы международного права.

То, что сегодня необходимо «пациенту» - это своевременный, методичный прием прописанных раннее «лекарств». Звучит скучно, нереволюционно. И это, конечно, потруднее хирургии.